Все шло к этому. Я имению ввиду, мой секс с дочерью. Но все по порядку.
С дочкой мы прожили вдвоем около пяти лет. Когда ей было, чуть больше 15, наша драгоценная мама, после поездки на одно из южных морей, собрала свои вещички и испарилась в неизвестном направлении. Где-то, месяцев через семь, от нее пришло письмо, с просьбой дать развод. Еще полгода ушло на всякие мелочи, сбор необходимых документов, консультации адвокатов и по решению суда нас развели. Дочка осталась со мной. Кстати, на суд, моя супруга не явилась, от ее имени выступал адвокат.
Тот проныра еще, но и у меня тоже был адвокат сущий дьявол. Все имущество осталось за нами, удалось даже неплохо наказать материально свою бывшую. Все, что я поимел материально, с легкой душой отдал своему адвокату, он согласен был и на половину, но я настоял. В благодарность он отказался от гонорара, получал раза в 2,5 больше, и мы расстались практически очень хорошими знакомыми. Вот так началась холостая жизнь.
Работал я в одной фирме главой отдела электронной защиты, по-простому, главным программистом. Получал приличные деньги, практически не в чем себе не отказывали. Иногда выезжал в командировки в разные города, где были филиалы нашей фирмы. В подчинении у меня было пяток довольно грамотных молодых специалистов, три женщины и два парня, которых я сам лично отбирал в наших институтах и это не обязательно были краснодипломники или отличники. Работа была не пыльная, мне всегда нравилось с момента знакомства с компьютером, самому разбираться в разных программах и самому их составлять. Вообщем получилось так, что я был самоучкой, профессионалом своего дела без диплома.
Мой шеф, попутно, мой лучший друг и одноклассник, договорился с главой какого-то института, вернее уже академии каких-то наук, что я проучился у них полный курс на факультете программирования и окончил его, то есть ее, с синим дипломом. На какой-то вечеринке, посвященной очередной дате граненого стакана, в торжественной обстановке, с напутственной речью шеф вручил мне диплом. Вот так я стал дипломированным специалистом. Мне неоднократно предлагали хорошие должности в столичных фирмах, но я отказывался. Меня вполне устраивал тот режим работы, который сложился, а в предлагаемых структурах, такой вольности уже не было, да и нравился мне наш южный столичный провинциальный город.
С дочкой у нас сложились самые дружеские отношения. После развода, я боялся, что она замкнется в себе. Но погоревав пару дней, она подошла ко мне и сказала:
— А все-таки наша мама оказалась порядочной сволочью.
— Не надо говорить так про мать. Она хоть и сволочь, но не надо.
— Почему?
— Она все-таки родила тебя, да и вообще о родителях не надо ни как говорить, особенно с посторонними. Дома, в кругу семьи, можно иногда даже нужно, чтобы опустить кого-то на землю, если высоко взлетел. Поняла?
— Не совсем, но я подумаю над этим.
— Хорошо, подумай. Как дела в школе?
— Ничего. К нам пришел новый ученик, так его посадили вместе со мной.
— И как он?
— Да какой-то угловатый, хотя и сильный.
— С чего ты взяла?
— Да он на физре такое на турнике вытворял, а потом с гирей вертел, как будто это была поролоновая губка, что наш препод челюсть с пола полчаса поднимал. Наши мальчики с уважением на него смотрели, хотя после школы собирались с ним поговорить.
Я сам удивился. Я хоть и не был слабаком, гирю тоже уважал, ей я начал заниматься в армии, но в 9 классе гирю все же не все могут поднять, не говоря о том, что бы ее бросать и крутить.
— Ну и что, поговорили?
— Наши нет, а с соседнего класса трое пытались.
— Результат?
— Мы с подругами близко не подходили, но была милиция и скорая, наверное, кто-то вызвал.
— Молодец. Не робкого десятка.
— Они кстати жить переехали в соседний дом, вон окна на третьем этаже, напротив нас.
— Это там где долго не жили?
— Да.
Я вышел на балкон, закурил. Жили мы в кирпичной пятиэтажке, на четвертом этаже, в двухкомнатной квартире. Через двор стояла еще она пятиэтажка, а далее был садик и школа. Посмотрев на указанные окна, я про себя отметил, да кто-то в эту квартиру вселился. В зале на окне появились цветы, тюль, а на кухне – занавеска. Окна в спальне мыла молодая женщина. Лицо ее я не рассмотрел.
Прошло где-то полгода.
Дочка полностью успокоилась и все реже вспоминала мать. Я периодически интересовался ее делами, помогал, когда требовалась помощь. Дома и на работе обкатывал новую программу. Так тянулись наши будничные дни.
— Завтра я уезжаю в командировку на пару — тройку дней.
— А куда?
— В соседний город. Там, похоже, была попытка взлома, поеду разбираться. Будь умницей. Не скучай.
— Приезжай скорее.
Она подошла и так нежно обняла меня, прижавшись своим девичьим телом ко мне, что мне даже как-то стало жалко, что она моя дочка и так молода. Упершись головой в мой подбородок и сложив руки на груди, она заплакала.
— Ну, прекрати, то ты как маленькая, — правой рукой я гладил ее по голове, а левой спину, успокаивал я ее, — ты же уже оставалась одна дома и ничего, справлялась.
— Тогда мама была, а сейчас я одна остаюсь, непривычно как-то, — всхлипывая, ответила она.
— Не бойся, я всегда буду знать, как у тебя дела.
— Это как?
— Я дома и на даче поставил несколько видеокамер и подключил их к своему компьютеру. А через интернет я настроил ноутбук. Так, что я буду всегда в курсе.
— И в туалете с ванной тоже камеры стоят? — с небольшим, как мне показалось, испугом спросила она.
— Не волнуйся, стоять, — с усмешкой ответил я, — и в спальне, и на кухне, и в коридоре, и в зале, и даже на лестничной площадке. И на даче их штук пять тоже стоят.
— Где ты их взял? — отстранившись и полностью успокоившись, спросила она, — они же стоят кучу денег!
— Ну, я не потратил ни копейки на их приобретение. Наш шеф закупил новейшие микровидеокамеры для контроля за обстановкой и сотрудниками, но как всегда с запасом. Вот я этот запас и использовал. Правда у них есть небольшой недостаток, у них постоянный фокус и увеличить или уменьшить передаваемое изображение нельзя. Зато угол большой и очень хорошее изображение на расстоянии около 15 метров. Вполне достаточно для помещений.
— А если капм вырубить или свет отключить?
— Капм выключать бесполезно, и не страшно, если света не будет до 6 часов. Информация может храниться до 10 дней, а если переписать на диск, то лет 50 минимум. Я все же программист или кто?
— А на работе ты тоже в туалетах камеры поставил?
— Ага, в первую очередь в женском, — с улыбкой ответил я, — жаль, что звука нет, а то можно киносериалы снимать, иногда такое увидеть можно, закачаешься. Но шеф пообещал и микрофоны достать.
— Я знала, что все мужики падкие до женских секретов, но до такой степени … — дочка в задумчивости отошла от меня и пошла на кухню, готовить ужин.
Обычно я сам всегда готовил еду, но когда дочки исполнилось лет 12, она начала помогать в приготовлении, а потом и сама стала пробовать готовить.
Достал ноутбук, я настроил его на просмотр записей видеокамер. Посмотрев, чем дочка занимается на кухне, я открыл архив.
Оказывается, три дня назад к нам в гости заходил парень, судя по описанию, ее новый сосед по парте. Вел себя он вполне пристойно. Вдвоем они полазили в интернете, что они смотрели, не разобрал, ракурс не позволял, потом смотрели журналы и слушали музыку, пили чай. Когда он уходил, то поцеловал дочку. Да не просто там, в щечку, а как заправский мачо, страстно в губы и сразу ушел. Дочка стояла ошарашенная минут пять. Потом долго лежала на диване о чем-то думая. Больше нечего интересного в тот день не было.
А вчера, в ванне она занималась самоудовлетворением.
Вообще-то фигурка у дочки и в самом деле очень привлекательна. Стройная, невысокого роста, около 165 сантиметров, наверное, на голову ниже меня, коротенькие каштановые волосы до плеч. Короткий чуть прямой носик, голубо-карие глаза, небольшие выразительные губы, грудки – два крупных апельсина с замечательно выделявшимися шишечками на вершинах, плоский живот, ниже пупка, ровный треугольник темных курчавых волос, выразительная линия бедра, не такая, как у тощей мелюзги, но и не такая, как у ширококостных матрон, гладкие длинные ноги со спортивными икрами, про такие говорят, что они выточены из слоновой кости, не в смысле толстые, а красивые, ровные. Небольшая кругленькая попка.
Когда я смотрел, как она раздевалась и залазила в ванну, то у меня стал напрягаться мой детородный орган. Мне очень захотелось даже не попку, и не спереди, а просто грудь, такую зовущую потрогать. Мне всегда нравились такие небольшие грудки, которые так хорошо помещались в ладонь. Я видел ее голой уже давно, когда еще в садик ходила. После, когда уже в школу пошла, сначала в трусиках, а когда начали развиваться грудки — в домашнем платьице или ночнушке.
Приняв душ, она намылила головы, помассажировала ее и стала намыливать тело. Как специально повернувшись лицом к камере, она стала левой рукой массировать грудки, а правой живот. Соски на груди стали упругими, она продолжала их мять, а левая все ниже и ниже опускалась по животу, пока ее пальцы не нащупали волосики внизу. Потеребив их, они опустились еще ниже и углубились в тело. Охнув, она, развернувшись к камере спиной, легла в ванну, и тело ее погрузилось в мыльную воду. Видно было, что она продолжает ласкать и гладить себя. Вскоре она вздрогнула и выгнулась дугой, приподняв над водой свой живот.
Полежав немного в воде, она встала, вымыла голову, еще раз намылив свое тело и смыв с его всю пену, вылезла с ванны.
Я переключился на реальный режим и увидел, что дочка накрыла уже на стол и сморит телевизор, ожидая, когда я прейду. Мой член стоял, как оловянный солдатик. Я залез рукой под трусы и сжал его. Хотелось его немного подрочить, так как у меня уже давно не было женщины, а увиденное возбудило. Но я сдержался и чтобы немного остыть, влез в интернет, посмотреть новости.
И ноутбук, и интернет себе я приобрел за счет фирмы, Вернее не приобрел, а позаимствовал. Оплата интернета проходила тоже за счет фирмы. Я и шефу домой интернет провел за счет фирмы. Фирма у нас солидная, можно позволить себе маленькие шалости.
— Ну, ты где?
Я отвлекся от новостей и посмотрел на дочку, которая стояла в дверях спальни.
— Иду,- сказал я, — интересную статью про хакеров нашел.
— А это еще кто?
— Это такие люди, которые взламывают чужие компьютера, скачивают из них информацию и запускаю в них какой-нибудь вредоносный вирус, который в свою очередь, выводит капм из строя или передает всю информацию еще кому-нибудь.
— Понятно, что нечего не понятно. Пошли кушать.
Как правило, за едой мы молчали, но на этот раз дочка нарушила правило.
— Пап, а ты, в самом деле, камеры в квартире установил?
— Да. И могу сказать, что недавно у нас в гостях был парень. Я прав?
— Да, прав, — немного помолчав, ответила она, — а в ванне тоже камера есть?
— Я же говорил, что есть.
Отложив в сторону столовые приборы, она в упор посмотрела на меня. Я не знал, о чем она думала, но сказал:
— В том, чем ты занималась там, ничего страшного нет. Все проходят через это. Главное, чтобы не во вред было.
— А ты тоже этим занимался?
— Когда мне было лет 13-14, да. Иногда даже с другом этим занимались.
— Как это с другом?
— Ну, — немного замявшись с ответом начал я, а потом, все же решившись, ответил, — друг у друга ласкали руками, губами и языком, даже в зад пробовали вставлять, правда, тогда у нас ничего не получилось.
— А когда получилось? — заинтересовавшись, спросила она.
— А когда еще лет по 15 или чуть больше было. Попробовали пару раз и прекратили. На девочек переключились.
— И как оно это было, в зад?
— Давай об этом поговорим, когда я приеду с командировки.
— Хорошо. Смотри, ты слово дал.
— Ну, допустим, слово я не давал, но обещаю, что поговорим.
— Вот видишь, — улыбнувшись, сказала она, — уже дал. А где ты установил камеры? Я вроде-бы всю кухню осмотрела, но нигде камеры не увидела.
— Так не интересно будет, если скажу где они. Для этого шеф и искал миниатюрные, что бы видно не было. Они беспроводные, на батарейках. Давай кушать и спать будем.
Доев ужин и убрав со стола, я отправился в спальню. Включил телевизор, у нас их три – в спальне и на кухне маленькие и в зале большой, шел какой-то боевик, я настроил ноутбук, чтобы поработать над новой программой защиты информации. Но потом передумал и стал наблюдать за дочкой. Мне интересно стало, что она буде делать и как себя вести, зная, что находится под наблюдением. Да и еще раз хотелось увидеть обнаженной молодое тело своей дочки. Оно завораживало и возбуждало.
Был включен ночник. Он давал довольно приличное освещение, и на экране было видно все четко. «Молодец шеф, хорошие камеры подобрал» — подумал я. Лежа на диване, она, накрывшись до пояса тонкой простыней, читала книгу. На плечах ее было видно нечто вроде лямок ночной рубашки. «Уже переоделась», — подумал я с сожалением. Я надеялся посмотреть, как она будет это делать. «Интересно, а спить она в трусиках или нет?» — меня стало распирать любопытство и возрастающее возбуждение.
Ночная рубашка скрывала тело дочки. Пролистывая довольно быстро книгу, она вдруг остановилась, вчитываясь, глаза ее налились вниманием, она пожевывала губу, и вдруг отложила книгу, откинулась, и накрылась простыней до головы. Однако, напряженно вытянутое тело не свидетельствовало о задумчивости и расслабленности, говорящие о готовности отойти ко сну. Голова беспокойно поворачивалась из стороны в сторону, волосы разметались по подушке, под простыней видно было, что тело периодически вздрагивало. «Интересно, что за книгу она читала? Надо будет посмотреть», — подумал я. У нас было много разнообразных книг: классика, фентези, приключения, эротика и разные справочники, в основном мои, по электроники и компьютерам. Вдруг я увидел, что рука под простыней, отчетливо вырисовываясь, тянется от гладкого плеча прямо между ног, прямо туда, и прямо там нервно и непрерывно шевелится, а вторая делала какие-то движения на груди.
Одним резким движением она сбросила мешавшую ей простынь, и я увидел…
Рубашечка была задрана до пупа, одной рукой она вцепилась в простыню, другая… Быстрыми и плавными движениями она мяла и теребила свою… «пещеру наслаждений» – так называют женский половой орган индусы. Дочкины пальцы старательно терли ее, то самое место, которое я не раз видел, пробовал на вкус и которое всегда привлекает свой взор любую мужскую особь.
Колени мои задрожали, по телу прошла дрожь, начала накатывать истома. Мой орган, «нефритовый стержень», стал наливаться силой. Я впился глазами в действо, чуть не упершись лбом в экран, уж сейчас-то она точно меня не видит. Она лежала, выпрямившись и напрягшись, мотая головой из стороны в сторону, пальцы безостановочно двигались, как раз в том месте, где начиналась щель, которую мальчишки и взрослые мужики старательно обозначали черточкой или треугольником на своих картинках. Я видел и мог хорошо разглядеть, как это делает молодая, неопытная в сексе девушка! «Хорошо настроил камеру», — подумал я, сунул руку под трусы, чтобы поправить свой стержень, так как он уже требовал освобождения. Дотронувшись до него, я понял, что он уже готов и трепещет. Я медленно, стянул трусы до колен, обхватил твердый и напряженный член и начал потихоньку, не торопясь, оголять головку…
Я порадовался тому, что волосы на «пещерки» моей дочери росли только чуть-чуть, сверху, и мне было прекрасно видно, как двигались под рукой мягкие девичьи половые губы.
Я пожирал глазами дочкино тело, ее бедра, и живот, и ее «пещерку», и сам сладко двигал рукой, в такте движениям дочкиной руки. Было что-то общее с тем, что делала она и я, определенно мы делали общее дело. Вдруг она скинула одну ногу с дивана, и все стало видно еще лучше. Надо признаться, что такой свою дочку я себе не представлял. Меня начали посещать не совсем здоровые мысли, мне хотелось, чтобы мы с дочкой соединились, прошли это вместе и испытали ту небесную негу, которую получают влюбленные, когда они совокупляются! Хотя я прекрасно понимал, что она еще молода, скоро 17, но так вдруг захотелось!
Дочка напряглась вся, рука ее задвигалась быстро-быстро туда-сюда, она запрокинула голову, закусила губу, обхватила себя между ног всей ладонью так, как это сделал бы с ней я, дай мне волю, выгнулась. И сладко и медленно выдохнула.
Закинув обе руки за голову, она отдыхала, на ее лице с подрагивающими ресницами закрытых глаз проявилось блаженство, мягкие губы расслабились. Я видел ее всю, и впитывал каждую точку ее открытой жадному взору «пещерки». Томное щекочущее напряжение накапливалось внизу моего живота и в районе солнечного сплетения, делая движения более резкими и судорожными. Еще чуть-чуть… Чуть-чуть… Только пусть она не встает с дивана и не шевелится… О-о-о!… С колотящимся сердцем я выпустил длинную струю себе на живот и крышку ноутбука, стоящий у меня на груди, даже долетело до подбородка, выгнувшись немного в спине и стараясь сдерживать шумное дыхание, замер.
Дочка все еще лежала, все такая же прекрасная, и я смотрел на нее с удовольствием, но пора было приводить себя в порядок. Во-первых, немного убраться, во-вторых, дочка сейчас уже может обратить внимание на любой шум со стороны спальни, а в-третьих, мне ужасно хотелось все повторить. Я выдавил последние сладкие капли, и, отложив в сторону ноутбук, встал с кровати. Пошарив в прикроватной тумбочке, достал от туда носовой платок, протер крышку ноутбука, себя вытерев, надел трусы и задумался. Скосив взглядом на экран, увидел, что свет дочка погасила.
У меня возникла идея. А что будет, если я запишу все это на диск и оставлю дочери посмотреть?
Правда тогда, она сможет вычислить, где находятся камеры в зале и спальне. Но судя по ее вопросам, это может наоборот, помочь, легче будет с ней объясняться.
Просмотрев запись со спальни, я пришел к выводу, что выглядит это конечно порнографически, взрослый мужик, лежащий на кровати, смотрит ноутбук и сам себя удовлетворяет. Камера находилась в противоположном углу комнаты, но сам процесс самоудовлетворения видно прекрасно. Объединив два изображения так, чтобы на экране было видно, чем занимаются в зале и спальне, я записал все на диск. Написал записку, чтобы дочка одна посмотрела его на досуге, положил в конверт, выключил телевизор и лег на кровать.
Душа пела. Я чувствовал себя гордым и удачливым. Я уже не ощущал безысходной тоски при мысли о том, что как-то надо на стороне искать себе подругу. Если все, что я задумал, грешно конечно, но тогда у нас с дочей будет обоюдно желаемый секс, без всяких комплексов, ну а если нет, тогда придется искать кого-то на стороне. Но мысли о том, что я увидел дочку голенькой, и не на секунду, а подольше и наблюдал, как она сама себя удовлетворяет, зная, что за ней, возможно, наблюдают, давали призрачный шанс, что может все получиться, главное не торопить события.
Я представил себе, как я буду ласкать свою дочку, как она будет ласкать меня, у меня снова поднялся мой стержень. Уже спокойно и неторопливо, в деталях (пока свежи впечатления и яркие воображения) вспоминая дочкину наготу, кончил еще раз, испачкал предусмотрительно подставленный носовой платок и задумался, с чего начать? Вернее как продолжить, начал я с диска, а потом что? Какая будет реакция дочки на увиденное? Если ее это заинтересует всерьез, и она захочет продолжения? А если нет? И она замкнется в себе или самый худший вариант, обратится в суд? За этими раздумьями я и заснул.
Проснувшись рано утром, за окном еще было темно, я прошел на кухню, поставил чайник и приготовил себе яичницу. Вернувшись в спальню за диском и запиской, я обратил внимание, что дочка спит, лежа на спине, раскинув руки в стороны, простынь закрывала ее грудь и живот. Ноги, согнутые в коленках разведены в стороны. Было темновато, свет с кухни не давал хорошего освещения, но рассмотреть, то, что было между ног, можно. Я аккуратно подошел и, нагнувшись, чтобы было лучше видно, стал внимательно рассматривать «пещеру наслаждений». Да, это было не взрослая, опробованная не раз «нефритовыми стержнями» «пещера», а нежная, с едва розовыми, плотно прилегающими друг к другу, маленькими лепестками «пещерка», покрытая редкими, пепельного света, волосиками. В вверху росли темные, но не черные, курчавые волосы.
Не удержавшись, я аккуратно провел пальцами по ним, по ощущению они были мягкими. С левой стороны, в промежности, в самом центре малой половой губы, я увидел родимое пятнышко, практически такое же, как и у меня на мошонке, даже на том же самом месте. Это меня заинтересовало. Продолжая осмотр, я уперся взглядом в коричневую точку, находившеюся ниже «пещерки». Вокруг пятнышка росли небольшие коричневые волосики. Мой «нефритовый стержень» напрягся. Вдруг дочка вздохнув, повернулась на бок и машинально накинула простынь на все тело. С сожалением я прекратил осмотр. Надеясь, что как-нибудь потом все подробно рассмотрю.
Зайдя в спальню, я переоделся, взял диск и записку, подумал немного, дописал, что обещаю, просматривать записи в отъезде не буду, пошел завтракать.
В командировке мне пришлось задержаться немного дольше, чем планировал. Да, была атака на центральный сервер филиала, мощная атака. Удалось пробить мою защиту, но большого вреда это не принесло. Пришлось немного пораскинуть мозгами, и я создал встречную программу и запустил ее по следам взлома. Пока моя «змейка» делала свое дело, я почистил сервер, устранил все неприятности, обновил свою защиту, значительно укрепив ее, поставил пару-тройку «подарков», будущим атакам и стал ждать результатов.
Хакеры тоже хорошо подготовились. Пришлось усиливать свою «змейку» дополнительными функциями. Но, в конце концов, моя «змейка» дала результат. Узнав адреса, я позвонил шефу и надиктовал их. Дальнейшая судьба этих хакеров меня мало волновала. Для решения таких проблем у шефа была особая команда. Если только этих хакеров не переманить на свою сторону, но для этого есть голова шефа. Если он надумает это сделать, я их проверю, и если они подойдут нам, я их возьму. В этих вопросах шеф мне доверял полностью. За время моей работы, я ни разу, не просмотрел записи с камер своей квартиры. Не потому, что обещал, а банально некогда было. Интересная была работка. Давно я так не напрягался. Но игра стоила свеч. Кое-какие наработки из атак хакеров я взял себе на вооружение.
Приехав домой поздно. С радостным криком, дочка повисла у меня на шее, обхватив ногами мою талию. Она стала целовать меня в щеки, нос, лоб, приговаривая при этом:
— Наконец-то ты приехал. Что так долго? Я так соскучилась!
Но не это меня удивило. А то, как она была одета: в темные кружевные трусики, сеточка, и белый лифчик. Еще никогда она не позволяла так себе ходить по комнате в таком виде в моем присутствии, в шортах, да, но в этой ее сеточке, что была на ней надета, такого еще не было. Бросив сумку на пол и сняв ноутбук с плеча, я левой рукой подхватил ее под попу, а правой за талию. Так приято было ощущать под ладошкой упругую молодую девичью попку, эти две половинки, так удобно расположенные на ладошке, что я невольно стал их потихоньку мять, пальчиками отодвинул небольшую тряпочку, которая сзади прикрывали дочкину попку, гладил и мял обе половинки ягодиц и наконец, добрался до ее заднего прохода. Нежно поглаживая пальцем вокруг этой дырочки, я постепенно добрался до небольшой перемычки, разделявшую «пещерку» и заднюю дырочку и стал, делал круговые движения на ней. Другой рукой я нежно гладил спину, от попки до шеи, иногда задерживаясь между лопатками, где подушечками пальцев перебирал, словно работал на клавиатуре, но значительно аккуратней и нежней.
— Я люблю тебя, папа, — прошептала дочка и еще плотнее прижалась ко мне, — продолжай, пожалуйста, не останавливайся.
— Я тебя тоже люблю дочка. Но может мы, торопимся немного, — ответил я.
А сам уже неудержимо своими шаловливыми пальчиками добрался до ее «пещерки», гладя снизу сверху, но, пока не делая попытки раскрыть ее лепестки и проникнуть внутрь ее сокровищницы.
Дочка тяжело задышала, закрыла глаза и положила голову мне на плечо, приподняла повыше попку и замерла. Подхватив уже обеими руками дочку под ягодицы, я разулся и прошел в комнату.
Диван был разложен и застелен, видимо дочка готовилась уже спать, работал телевизор, и на экране замерла картинка, где знакомый мужик в знакомой спальне, выпускал струю спермы на ноутбук и знакомая девушка в знакомой комнате, лежала на диване, закинув обе руки за голову, с закрытыми глазами и блаженной улыбкой на губах. «Смотрела диск», — подумал я и положил дочку на диван, а сам сел рядом. Дочка открыла глаза, посмотрела на меня, а потом на экран телевизора. Я смотрел на нее, руки мои лежали у меня на коленках, я ждал, что будет дальше.
— А ты уже подобрал подарок мне на день рождения? — неожиданно для меня спросила она.
— Нет еще, — ответил я, и устыдился, что совсем забыл, у дочки через неделю будет день рождения.
— Решил с тобой посоветоваться в его выборе, — выкрутился я.
— А можно я сама его выберу?
— Конечно можно! Когда пойдем?
— Ты дал слово! Это будет сюрприз, ничего покупать не надо будет, — ответила дочка, переведя взгляд с экрана на меня.
— Хорошо, я думаю, что ты знаешь, что делаешь.
— Да, знаю. И хочу этого.
— Только договор. Определенную границу переходить не будем. Согласна?
— Почему?
— Всему свое время. Не надо торопиться.
— Хорошо. Но я хочу ВСЕ попробовать. Это возможно?
— Возможно. Но не ВСЕ сразу, иначе можно сразу пресытиться и потом будет не так волнующие, интересно и интригующие, а будет все обыденно и серо. А сейчас давай спать.
— Пап, а ты смотрел записи?
— Нет, и не только из-за того, что слово дал, а просто, в самом деле, некогда было, работы много оказалось. Все спи, давай, вымогательница.
— Пап, поцелуй меня, пожалуйста.
Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы, это был не страстный поцелуй, а именно нежный, сначала по центру губ, а потом по краям.
— Спасибо папа. Спокойной ночи.
— И тебе не кашлять, — ответил я, вставая с дивана.
Выключив телевизор, я прошел на кухню, где сделал поздний легкий ужин, затем зашел в душ, а потом пошел спать. Долго не мог заснуть, все думал, к чему это может привести и как и стоит ли минимизировать ее все возрастающие увлечению мной. Долго ворочался, пришел к кое-какому-то решению и уснул.
Оставшееся неделя до праздника прошла быстро. Праздновать решили на даче. Там стоял довольно просторный однокомнатный домик, крытая веранда с кухней, просторный дворик и небольшой фруктовый сад, огорода там не было. Такое место, число для отдыха. Я планировал в саду сделать небольшой бассейн и баньку, человека на три, не больше, но чтобы сделать сток нечистот с них, необходимо было согласие соседа, так как, прокладка канализации должна была пройти через его огород, а он его не давал. Пока привезли туда продукты, навели порядок, в вообщем подготовились к празднованию дня рождения моей дочки. За всю неделю, ни я, ни дочка, не делали каких либо попыток, поговорить на интересующую обоих тему. Только дома дочка иногда позволяла себе ходить в нижнем белье. Я за это время переписал на диски всю информацию, подписал их и убрал подальше. Надо намекнуть шефу, чтобы нашел датчики движения, видел в интернете. Поставим на фирме, ну и дома соответственно. Предварительные данные я уже имел и начал составлять программу, согласующиеся с камерами и звуковыми «жучками», их шеф тоже обещал достать. А то много пустой информации записывается.
И вот наступил день рождения. С утра отправив дочку на дачу, наводить последний марафет, я стал дожидаться гостей, которые должны были прийти в квартиру. Дождавшись первую партию, я отвез их на дачу и вернулся да другой. Так, отправив всех приглашенных и поинтересовавшись у дочки, когда их оттуда забирать я уехал.
Развозить гостей с дачи я начал с 9 вечера и в течение часа всех их развез по домам. Они были довольные и веселые, видать праздник удался. Когда я вернулся за дочкой, она попросила остаться на даче. Я согласился. Быстренько убрав со стола, я обратил внимание, что выпили гости немного, по паре бутылок шампанского и вина. Бутылок из-под водки, пива или коньяка, я негде не увидел. «Значит, мальчики пили вино, а девочки шампанское», — решил я.
Когда я зашел в комнату, то увидел, что дочка стоит, задумавшись посредине комнаты. Диван, на даче стоял, кровати не было, был разложен и застелен. Стояла тишина. Телевизор на даче мы не имели, так, как приезжали на нее не так часто, как хотелось, а оставлять его для того, чтобы его украли, не хотелось, а музыкальный центр выключен.
Дочка отвела взгляд в сторону, закусила нижнюю губу, взялась обеими руками за края футболки и… Как она ее снимала! Одно загляденье! Красиво и грациозно! То есть, конечно, сама она об этом не знала и не думала, но этот изгиб, это движение бедрами… Эта грудь! Конечно, в стриптизбарах, профессионалки делают это более эффективно, на то они и профессионалки. Вот я и увидел ее. Ах, до чего же она все-таки красивая, такая манящая и желанная. Да, она была именно такая, красивая, гладкая, незагорелая, с нежно-коричнево-розовыми торчащими сосками грудей, невыразимо уместная на ее стройном теле. Она расстегнула пуговицу на джинсах. Вот сейчас она их снимет, и останутся только трусики. Но она стянула с себя все сразу, перешагнула через одежду (смело и решительно!), и стояла передо мной совершенно голая, покрасневшая и прекрасная!
— Подожди, я окна чем-нибудь занавешу! – сказал я, и, подойдя к шкафу, достал простыни и занавесил ими окна.
Когда я повернулся к ней, она так и стояла посреди комнаты и ждала.
Господи, совершенно голая девчонка прямо передо мной, в двух шагах, совершенно добровольно, показывающая ему все, и все видно, как на ладони. Изгиб бедра, округлость лобка, темный пушок, видимую мягкость и упругость губ.
Чем больше я смотрел на дочь, тем больше мне ее хотелось. Ах, как красиво смотрелась дочка в ярком свете лампы, с короткой светлой стрижкой, с обнаженной маленькой грудью, вздымающейся и подрагивающей от взволнованного дыхания! Мой стержень уже достаточно напрягся, это видно было даже через брюки, но я и не скрывал этого. Я понимал, какой я все-таки сволочь, буду заниматься с родной дочкой сексом, но, я также понимал, что она хочет, чтобы я был у нее первый. Но вот так сразу, подмять под себя это молодое хрупкое тело я все-таки вряд ли смогу, поэтому буду готовить дочку постепенно. Прейдя к такому решению, я сел на краешек дивана и протянул дочке руки.
— Иди ко мне.
Дочка подошла ко мне и положила руки мне на плечи. Ее грудки были прямо перед моим лицом. Я аккуратно одной рукой обнял ее за ягодицы, а другой за спину притянул к себе ближе. По моему телу пробежала легкая дрожь. На ощупь кожа тела дочки была мягкой, я бы даже сказал бархатистой. Дочка стояла передо мной напрядено, даже нежные поглаживания ее по спине и ягодицам не расслабляли ее. Тогда я нежно, одними губами поцеловал ее сосок на груди. Она вздрогнула. Я стал целовать то одну, то другую грудь, иногда подключая язык. Я лизал и вылизывал ее грудь, а когда доходил языком до сосков, то делал круговые движения вокруг них и потихоньку посасывал, как делают младенцы, только не так жадно.
Ноги, у дочки, были слегка раздвинуты, а лобок выпячен, так, что, той рукой, что была на ягодицах, я забрался между ее между ног, глубоко, почти до волосяного покрова спереди. Я с большим удовольствием поместил свою ладонь между ее ног. Аккуратно, что бы, не причинить дочке неприятных ощущений, я стал перебирать ее волосики, постепенно вытягивая руку. И когда мои пальцы почувствовали, что под ними находятся плотно сжатые губки ее «пещерки», то с легким нажимом на них они прорвали эту преграду и сразу оказались во влажной среде. Мой член уже готов был выскочить из штанов и без моей помощи, но я не мог прекратить исследование свой дочки, я чувствовал, что если дотронусь даже до штанов, то орошу свои трусы обильной спермой. Поэтому, я немного отвлекся и посадил дочку себе на колени. Целовать ее грудь стало уже неудобно, поэтому я стал целовать и вылизывать свои языком ее лоб, щеки, нос, глаза, ушки. Дочка немного расслабилась, закрыла глаза, но руки с плеч не убрала. Рукой, что лежала у нее на спине, я уже просто поддерживал ее, а другой продолжил исследование ее «пещерки». Я проводил пальцами вдоль ее щели, то дотрагиваясь до клитора, то выходя из щели, то до анального отверстия. Пальцы были обильно смочены дочкиными выделениями, поэтому пальцы скользили очень хорошо. Когда я одним пальцем попробовал проникнуть вглубь ее «пещерки», дочка вздрогнула и напряглась, а палец уперся в эластичную преграду.
«Еще девочка», — с уважением о дочери подумал я и вытащил палец из ее «грота любви» и она немного расслабилась. Тогда я добрался до ее клитора и стал его массажировать, то надавливая на него, то делая круговые движения им, то перекатывая между двумя пальцами, а большим пальцем надавил на ее анальное отверстие. Палец встретил большой сопротивление, мышцы отверстия не хотели пропускать посторонний предмет во внутрь тела, видь они наоборот, привыкли выпускать с него отходы производства. Дочка напряглась, даже немного выпрямилась в спине, но вскоре опять расслабилась. Я прекратил давление большим пальцем, а больше сосредоточился на ее клиторе. И вскоре мои усилия достигли нужного результата, по ее телу прошла мелкая дрожь, ноги ее напряглись, спина выгнулась, и она истомно застонала. Мне в ладошку потекла жидкость, еще не такая обильная и пахнущая, как у взрослой женщины, но это был именно он, его господин оргазм. Еще немного поработав пальчиками, так, что дочка чуть со стоном не свалилась с меня, не смотря на то, что я ее поддерживал, я прекратил эту сладкую пытку. Но ладошку я не вытащил и в нее продолжал стекать сок ее любви.
Еще немного посидев у меня на коленках, дочка поцеловала меня в губы и встала с колен. Отойдя на шаг от меня, она посмотрела на меня. В ее взгляде был восторг, удовольствие, жажда, любопытство. Она улыбалась. Я смотрел на ее лицо решительно и с уважением. Ее взгляд опустился ниже, на мои брюки, где явно выпирал большой бугор.
— Можно на него посмотреть? — спросила дочка, немного, покраснев.
— Можно. Мне самому раздеться или ты сама это хочешь сделать?
— Сама, — еще больше покраснев, еле слышно ответила она.
Я встал с дивана. Штаны еще больше стали оттопыриваться. Подойдя ближе, дочка стала расстегивать ремень на брюках. От волнения у нее не получилось расстегнуть пряжку, я хотел помочь, но она отрицательно помотала головой и продолжила с ней мучиться. Присев на корточки, с трудом расстегнула дрожащими от нетерпения пальцами пряжку, и, расстегнув пуговицы на брюках, попыталась их снять вместе с трусами. Головка моего «стержня» уперлась в резинку трусов и не давала снять трусы. Тогда она оттянула резинку и спустила их до колен вместе с брюками, и освободившийся член, полуобнаженной головкой уперся ей пряно в нос. От неожиданности она отпрянула и упала на пятую точку. От увиденного, я чуть не кончил. Сидя на полу, с раздвинутыми ногами, дочка с интересом рассматривала мой гордо торчащий орган детопроизводства. Я снял рубашку и майку, отбросил их в сторону, перешагнув через упавшие брюки, стал перед дочкой полностью голый. Чтобы как-нибудь отвлечься, я стал думать о новой программе, но мысли путались, полностью отвлечься не получилось, но кое-какого эффекта я добился. Напряжение немного спало.
— Какой он большой! — прошептала дочка и подползла ко мне.
Она стала внимательно рассматривать мой «стержень», наклоняя голову то вправо, то влево. Она дотронулась до моих волос, провела по ним руками.
— Более жесткие, у меня мягче, а можно его потрогать? — с надеждой в голосе спросила она.
Я, молча, кивнул.
Дочка аккуратно, с некоторой боязнью, одним пальцем дотронулась до головки. Член, непроизвольно вздрогнул, и из него, показалась капелька жидкости. Дочка с испугом одернула руку и посмотрела на меня. Я улыбнулся и утвердительно покачал головой. Расставив чуть шире ноги, я стал обеими руками гладить ее по голове, перебирая ее волосы. Тогда она, более смелее, потрогала его уже двумя пальцами, обхватила посередине. Я чувствовал, как ее пробивает мелкая дрожь и нетерпение. Осмелев, она обхватила всей ладошкой мой «стержень» и сильно сжала его.
— Какой он твердый и толстый!
Затем она потрогала головку. Надавив на нее двумя пальцами с разных сторон, стала рассматривать открывшуюся дырочку, из ко
