К вопросу о недавнем происшествии на одной из ферм в Костромской области
Покрытые пылью и дорожной грязью железные двери с громким шипеньем разошлись и Тамара устало шагнула из прокуренного тамбура пригородной электрички на перрон. Еще несколько мгновений она постояла, вдыхая пахнущий молодой тополиной листвой воздух, пока снова не услышала за спиной шипенье дверей. Раздался гудок и электричка, медленно набирая скорость, поспешила к следующей станции.
Тамара огляделась. Она одна стояла на платформе. Майские праздники выдались холодными и дождливыми. Правда сразу после них в начале недели на Подмосковье обрушилась поистине летняя жара, но первые дачники теперь появятся только в ближайшие выходные. А сейчас в воздухе повисла удушливая тишина, которая обычно предвещает грозу.
Путь к дому шел по опушке замусоренного леска. Спешить было некуда. Виктор приедет с ночевкой только в субботу, до которой оставалось еще четыре дня. Телевизор, из-за удаленности от Москвы принимал только основные каналы, да и то в хорошую, как сегодня, погоду прием шел с помехами. Дорога повернула и вышла к обнесенному невысоким, скорее декоративным забором маленькому поселку, в котором раньше жил обслуживающий персонал местного дома отдыха. Сам дом отдыха, гордо стоявший на берегу реки, был давно ликвидирован, а его помещения неизвестно кем сдавались в наем всем желающим. Сейчас в них разместилась выехавшая на весенние сборы спортшкола. Ну вот, будущие спортсмены как раз играют в волейбол на местной спортивной площадке.
Домой идти не хотелось, и Тамара решила немного посидеть на свежем воздухе и поболеть за какую-нибудь из команд. Она подошла к остаткам трибуны и села на то, что когда-то было лавочкой. Кроме нее на соседней лавочке сидела старушка с большой сумкой и торчащим из нее древним зонтом. Пожилая дама внимательно читала какую-то книгу, по-детски шевеля губами. Старушка тоже заметила появление новой соседки и даже кинула на нее недобрый взгляд, не переставая шевелить губами.
Игра уже подходила к концу, когда вдали раздался первый раскат грома, а над поселком, поднимая дорожную пыль и разбрызгивая тяжелые капли, пронесся сильный порыв ветра. Волейболисты, посмотрев на небо, быстро собрались и побежали к корпусам дома отдыха. Старушка тоже засобиралась. Она взяла сумку, достала из нее видавший виды зонтик и открыла его. Неожиданный порыв ветра рванул зонтик из рук пожилой дамы, она потеряла равновесие и выронила сумку, откуда высыпалась все ее содержимое.
Тамара бросилась было помогать, но ее остановил явно недобрый взгляд, сверкнувший из-под густых бровей. Ну и не надо. Пусть сама разбирается со своим бесценным скарбом. Тамара демонстративно отвернулась и стала смотреть на закатное солнце. Небо, несмотря на прогремевший гром и первые капли дождя, на западе оставалось чистым и кроваво-красное солнце медленно опускалось за лесом. Когда Тамара решила обернуться, то старушки уже нигде не было видно. Тома тоже торопилась покинуть стадион к дому, когда неожиданно заметила под трибуной за старым пакетом из-под цемента бабушкину книгу. Видно ветром ее забросило туда, где спешившая домой старая дама ее не заметила. Конечно, старушка скоро хватится пропажи и вернется, но зачитанная книжка в потертом кожаном переплете вряд ли переживет начинавшийся дождь и грозу.
Тамара подошла и подняла книжку. Оказалось, что это какое-то старинное, точно дореволюционное издание, с броским названием «Самые популярные заговоры и заклинания» на потертой обложке. Старушки видно не было и Тамара решила пролистать книжку. Интересно, что за глупости там написаны. Оглавление находилось в начале книги. Естественно, что среди прочей белиберды нашлось место и для «Как влюбить в себя и стать идеалом для любимого». Ну как же без этого. Тамара улыбнулась и отыскала нужную страницу. Та хотя и потемнела от времени и была изъедена червяком, но текст можно было разобрать. Нутес. Как там в сказках? Тамара стала раскачиваясь в полголоса читать текст, стараясь правильно произносить все эти яти и еры. Ну, вот кажется и все. Осталось посмотреть на свой идеал и сказать «ты мой, а я твоя».
Тамара подняла глаза. Как назло вокруг никого не было. Но что-то внутри настойчиво требовало закончить ритуал. В этот момент на дорогу с поля начало выходить деревенское стадо. Впереди как всегда шел красавиц племенной бык. А почему бы и нет, усмехнулась Тамара. Все равно все это глупость и обман. Она посмотрела на великолепное животное и громко произнесла «ты мой, а я твоя».
И неожиданно все вокруг как будто вздрогнуло. Сверкнула молния. Раздался ужасающий удар грома. Молния попала в старый тополь, стоявший неподалеку от дороги. Тополь треснул и со страшным треском рухнул в траву. Стадо в страхе бросилось врассыпную. Большая его часть кинулась к воротам, ведущим в поселок. Пастух побежал туда же, чтобы вверенные ему буренки не поранились в давке.
Но Тамара ничего этого не видела. Она в ужасе смотрела на быка, который неторопливой рысцой направился к ней. К поселку бежать было бесполезно. В воротах металось мычащее в ужасе стадо. И Тамара, отшвырнув на лавочку бабкину книжку, повернулась и побежала в лес.
Даже не оборачиваясь, она чувствовала, что погоня продолжается. Топот приближался. А тут еще начался страшный ливень. Трава стала скользкой. Бежать было трудно. За лесом никто не следил. Поваленных деревьев было много и одно такое скоро преградило Тамаре дорогу. Она на мгновенье задержалась, судорожно думая, что предпринять: перелезть или попытаться обежать. И в этот момент что-то ударило ей в спину.
Ее бросило на поваленное дерево и она повисла на нем в самой дурацкой позе — кверху задом. Очередной толчок. Что-то огромное и тяжелое проползло по ее торчащей вверх попке, от чего миниюбка задралась. И сразу дикая боль. Стринги оказались слабой защитой от огромного бычьего естества, ворвавшегося в ничего уже не понимавшую женщину. Толчок, еще толчок. От боли и напряжения глаза у Томы казалось вылезали из орбит. При этом ее голова с каждым разом все больнее стукалась о некстати подвернувшуюся раздвоенную березу. Ну все. Сейчас она умрет от боли. Но тут в нее полилось что-то теплое густое, неожиданно наполняя ее всю непонятным спокойствием. Боль утихла, оставив после себя только странное тупое равнодушие.
Когда Тамара окончательно пришла в себя, было уже темно и быка рядом не было. Женщина с трудом поднялась. Как ей хотелось, чтобы все это оказалось сном, кошмаром, но боль внизу живота, мешавшая идти, и что-то густое стекавшее по бедрам, говорили об обратном. Рефлекторным движением Тамара одернула юбку, поправила прическу и, с трудом переставляя ноги, медленно пошла к дому, стараясь никому не попадаться на глаза.
К счастью из-за грозы на улице уже никого не было. Неуклюже ступая по ступенькам, Тамара поднялась к себе на второй этаж, открыла дверь и долго стояла в прихожей стараясь собраться с мыслями. Все произошедшее было просто дичью, не укладывавшейся в голове. Первой здравой мыслью показалось вымыться в душе и после этого уже в спокойной обстановке оценить понесенный ущерб.
Тамара стащила с себя мокрую одежду, а перемазанные бычьей спермой новенькие стринги выбросила в мусорное ведро. Горячий душ смыл грязь и часть позора. Внешний осмотр особых повреждений не выявил, если не обращать внимания на поцарапанный живот, две шишки на голове и красную страшно распухшую промежность. Да еще голова была какая-то тупая. Но это от пережитого. Все. Надо постараться уснуть. Утро вечера…
Утром пробуждение было тревожным, хотя снов вспомнить не удалось. Шишки на голове так и не прошли. Их пришлось прикрыть пышной прической. Да и распухший еще больше низ живота не порадовал. Ну да ладно, до работы как-нибудь доковыляю. Скажу, что оступилась и получила сильное растяжение. С сожалением взглянула на перепачканные единственные стринги, висевшие на ведре. Может их еще можно отстирать. Нагнулась, чтобы их достать, и в нос ударил какой-то звериный запах, от которого заколотилось сердце и волосы встали дыбом. Тамара поспешила к выходу.
Коллеги по редакции в объяснение естественно поверили и даже посочувствовали. Рабочий день, несмотря на какое-то внутреннее оцепенение, прошел как обычно и в девятом часу уставшая Тамара, морщась от непривычных ощущений, вышла из электрички на перрон. Как всегда народу почти не было. Так что на неуклюжую походку просто некому было смотреть и Тамара неторопливо пошла к дому.
Бык ее ждал сразу за поворотом. Как он сбежал от пастуха, теперь было уже не важно. Главное, что к дому он ее пускать явно не собирался. На помощь прийти было некому, и Тамара снова решила спрятаться от быка в лесочке за деревьями. А вдруг он ее еще не заметил… Но раздавшийся стук копыт мгновенно убил эту надежду. Бегать сегодня Тамара просто была не в состоянии. Поэтому она обреченно легла животом на ближайшую поваленную березу. На этот раз она сама стащила с себя свежие трусики (не пропадать же добру), обхватила руками голову, чтобы ничего не видеть и не слышать и подставила распухшую промежность подбегавшему животному.
Топот неожиданно прекратился. Несколько мгновений ничего не происходило. От страха томино сердце чуть не выпрыгивало из груди. И вдруг ее воспаленной промежности коснулось что-то шершавое, теплое, влажное… Не сразу она поняла, что бык ее осторожно и тщательно вылизывает. От этой мысли ей стало как-то спокойнее. Может на этот раз все еще обойдется. Более того бычий язык находил ее самые чувствительные точки и через некоторое Тамара почувствовала, что все происходящее начинает ее возбуждать. От влажных прикосновений языка удовольствие волнами расходилось по всему телу. Тамара невольно расслабилась. И в этот момент на нее сверху громко дыша обрушилась неимоверная тяжесть, а в ее мокрую от слюны киску с хлюпаньем вошел беспощадный таран. И снова дикое напряжение разрывало тело женщины. Кровь приливала к голове. Набитые вчера шишки начали ужасно болеть, а глаза вылезали из орбит. Из напряженного горла вырывались непонятные звуки. Сколько это продолжалось, она уже не помнила. И потом в нее опять пролилось что-то теплое густое, наполняя ее всю столь необходимым спокойствием. Боль уходила. Оставалось только какое-то тупое равнодушие и обреченное ощущение, что теперь так будет всегда.
И опять когда Тамара окончательно пришла в себя, было уже темно и быка рядом не было. И опять внизу живота все болело, по бедрам что-то текло, а распухший томин язык самым глупым образом свисал изо рта. Тамара снова, с трудом переставляя ноги, медленно пошла к дому, стараясь никому не попадаться на глаза.
На улице как всегда никого не было. Тамара враскоряку как утка поднялась к себе на второй этаж, открыла дверь, а затем еще долго стояла в прихожей и чесалась гудевшей головой о косяк, чтобы (как ей казалось) привести мысли в порядок.
Осмотр в ванной произведенный после горячего душа оптимизма не добавил. Изменения, происходившие с ее внешностью, точно укладывались в обещанное «стать идеалом для любимого» с учетом того, кем этот «любимый» оказался. Кожа на голове в местах, где болели набитые шишки, лопнула и теперь над ушами обозначились маленькие рожки. Глаза заметно стали больше, а ресницы длиннее и гуще. Высунутый язык, распух и явно стал длиннее, уже доставая до переносицы. Уши, на которые Тамара, не носившая сережек, раньше не обращала особого внимания, вытянулись вверх и заострились, и независимо от воли хозяйки шевелились и вздрагивали.
Но самым поразительным оказалось то, что опухоль на лобке и в промежности стала еще больше и уже висела, напоминая небольшое вымя. На ней даже можно было разглядеть четыре маленьких сосочка. При этом растянутая до солидных размеров томина киска вроде как сдвинулась назад к дырочке в попке, которая в свою очередь тоже стала больше и расположилась слегка выше .
Со сладким ужасом Тома поняла, что еще немного и ее можно будет спокойно покрывать стоя сзади и не нагибая. Женщина вздрогнула от кошмарного предчувствия и не сразу обратила внимание на то, что от волнения засунула язык себе в ноздрю, которая тоже вроде как стала чуть больше. Когда она увидела себя в зеркале с языком, вылизывающим нос изнутри, то от страха чуть не бросилась бежать из дома неизвестно куда. Но у двери задержалась, одумалась и привычно почесала рожками о косяк, на котором уже оставались глубокие царапины.
Надо было что-то делать. Становиться идеальной подругой быка, пусть даже и местного красавца, почему-то не хотелось. Хотя мысль о том, какой прелестный теленочек мог бы у них родиться, нет-нет да и проскакивала в украшенной рожками голове. Однако весь день жевать старое сено, выполнять и перевыполнять план по надоям молока, а любимого видеть раз в году на осеменении… Нет, нет и нет. Завтра же всему этому надо положить конец.
Просыпаясь ночью, Тамара тревожно ощупывала себя, но внешние половые признаки молодой телочки были к ее великому сожалению на месте. Утро принесло некоторое облегчение (если так можно сказать). За ночь кости таза слегка раздались в стороны, ноги раздвинулись и маленькое, почти детское вымя заняло законное место между ног. От чего все остальное поднялось по ложбинке между ягодиц еще выше. Зато ходить и сидеть стало гораздо удобнее. Утренний поход в туалет показал, что и пищеварение стало работать по новому и на выходе уже получаются традиционные коровьи «блины». Да и подросшие рожки настроения не улучшали.
Рабочий день прошел как в тумане. Решение проблемы так и приходило на ум. Дикие идеи рождались и умирали, а выход так и не был найден. Домой ехать было просто страшно. Тамара даже пропустила привычную электричку. Следующая была только через час.
Когда она сошла на платформу, уже темнело. Тамара еще подождала минут 10 на перроне, но сильный дождь заставил поторопиться домой. За поворотом «Ромео» не оказалось. Тома облегченно вздохнула, но в глубине груди при этом шевельнулось что-то похожее на обиду. Как трахать, так он тут, а встретить вечером и проводить до дома одинокую подругу, так его нет. Ну да и бог с ним. И Тамара поспешила домой. Из поселка доносились шум и песни. Видно кто-то гулял или отмечал что-то. И тут уже на подходе к воротам женщина разглядела за деревьями знакомый силуэт. В том, что сейчас произойдет, сомнений не было. А шум все приближался и было ясно, что подошедшая кампания как раз застанет самое интересное. А ведь ей в поселке после этого просто не жить.
И Тамара сама поковыляла в лес к «милому дружку». Пока она шла, ей вдруг показалось, что оптимальное решение существует. А что если удовлетворить его «в ручную». При этом сама Тамара больше не пострадает. И подойдя к бившему в нетерпении копытом любовнику, женщина тяжело опустилась среди мокрой травы на колени и двумя руками стала гладить висящий до земли скользкий уд. Поначалу все шло вроде неплохо. Но вскоре стало ясно, что подобной ласки похотливой животине явно недостаточно. А время шло. Мысль о том, что может увидеть случайный прохожий заставила Тамару перейти к более решительным действиям. Она высунула язык и пощекотала самый кончик огромного органа. От нового ощущения бык дернулся, скользкий агрегат вырвался из рук и неожиданно вонзился в женский рот.
Придавленная к земле Тома была не в силах поднять с колен и с ужасом поняла, что сейчас ее просто раздавит. Огромный член никак не мог протолкнуться глубоко в горло. Хотя бугаю, этого, судя по всему, очень хотелось. И когда он опять дернул мощным крестцом вперед, Томе деваться уже было просто некуда. От дикого давления ее позвоночник стал сжиматься, ноги напряглись. Но все было тщетно и от следующего толчка (от которого орудие пыток все же еще сантиметров на десять продвинулось в напряженное горло) до предела сжатый позвоночник сзади неожиданно распрямился, проткнул кожу между ягодицами и копчик, до этого находившийся в согнутом положении, вышел наружу. Ноги от немыслимого напряжения начали искривляться, где-то укорачиваясь, а где-то становясь толще и крепче. Еще один мощнейший толчок и головка члена, наконец , опустилась в желудок. (Копчик уже торчал из низа спины на добрых 10, а то и 20 сантиметров.) И в этот момент бык кончил. От нескончаемого потока у бедной женщины страшно раздуло живот. Казалось еще немного и она лопнет. Но в последний момент что-то внутри ее не выдержало и жидкость потекла в какую-то внутреннюю полость.
Бык шагнул назад. Огромный, перемазанный спермой член выскользнул из горла Тамары и она, неожиданно потеряв опору, сползла в какую-то яму, наполненную дождевой водой. Это и спасло ее от позора. Не успел бык сделать и пары шагов в сторону поселка, как из-за деревьев с матерной бранью выбежал мокрый от дождя пастух, который уже почти 2 часа искал по округе неизвестно куда запропастившуюся скотину. Замершую в воде женщину пастух в темноте к счастью не заметил, а вот ее полюбовнику досталось кнутовищем по хребту. После чего бык довольной рысцой потрусил в свое стойло.
Самой Тамаре дорога домой в этот раз далась очень тяжело. Каждое движение оказывалось не таким как раньше. Все тело стало чужим. Практически пришлось ползти, помогая себе руками..
А из раскрытых окон первого этажа гремела музыка. Но в окна никто не смотрел. Дождь он и есть дождь.
Тамара чудом вползла на второй этаж. Открыла дверь и тяжело перевалилась через порог. Она была так разбита, что даже не было сил почесать привычно зудевшие рога о косяк. Только и смогла, что прикрыть дверь и уснула прямо в прихожей.
Это утро запомнится ей на всю оставшуюся жизнь, так как оно отделило привычное незатейливое размеренное прошлое от безумного настоящего и пугающего будущего. Из зеркала в прихожей на Тамару смотрело что-то непонятное. В глаза бросались уже знакомые, ставшие за ночь еще длиннее элегантные коровьи рожки, очень большие томные, пусть и слегка глуповатые чуть-чуть навыкате «коровьи» глаза, изящные чуткие ушки. Ну, к этому она уже почти привыкла. Но вот все остальное… Ее нижней половины просто больше не было. Точнее она была, но только не ее. Весь низ казалось принадлежал какой-то незнакомой белой корове. Таз стал еще шире. Мощные коровьи ноги, заканчивающиеся крепкими раздвоенными копытами, были более плоскими в отличие от женских. Благодаря чему между ними удобно разместилось очаровательное коровье вымя (литра на три-четыре) с нежными розовыми сосками. А ниже вымени из-за спины застенчиво выглядывал длинный коровий хвост, украшенный рыжей кисточкой, такой же как и мех на щиколотках возле копыт.
Было ясно одно. О работе на сегодня можно было забыть. Хорошо хоть это была пятница и за два выходных может что-то удастся придумать….. Доползла до телефона. Позвонила девочкам, сказала, что сегодня будет в госкомитете. (Надо не забыть потом перезвонить в госкомитет и сказать, что сегодня работает а городе по заданию редакции и приехать не сможет).
Так. .. С первоочередными проблемами разобрались… Что делать дальше… Ну для начала надо попробовать научиться снова ходить на двух (пусть и коровьих) ногах. Не ползать же по дому как паралитик. Оказалось, что держать равновесие, стоя на копытах, не так уж и сложно. А если попрактиковаться в ходьбе держась за стенки… Ходили же рубенсовские сатиры и радовались. Хотя может они скакали? Практику однако пришлось быстро свернуть. Внизу конечно может все и перепились, но топот копыт по потолку разбудит кого угодно. Пришлось усовершенствовать старые бабкины валенки с калошами, набив их тряпьем и привязав веревками к ногам. Равновесие стало держать слегка сложнее, но топота копыт больше слышно не было.
Так. А вообще-то и копытца, и довольно сексуальные, хотя может и непривычные на непросвещенный взгляд, коровьи ножки и хвостик отлично скроет длинная юбка. Главное хвостом не размахивать (Надо потом подумать. Может его можно к ноге привязать или еще как).
Теперь рожки и ушки. Сделаем прическу попышнее, хорошо, что волосы длинные и жесткие. А то можно и платочек повязать. И ни в коем случае не облизываться языком, ведь раньше как-то без этого обходилась.
Теперь снова к зеркалу. Ну и что получилось. Да… Какая-то придурочная зачуханная дамочка из таежной глубинки. Ну да ладно… Но все же что-то ее просто дико нервирует. И что это за капли на полу? Черт. Капало из вымени, ЕЕ ВЫМЕНИ! Судя по всему, ее наверное пора подоить. И откуда только что взялось. Ах да… Вот куда перетекла сперма дорогого и любимого рогоносца. Много же ее было.
Господи как же неудобно доить саму себя. А надо. Это же целых четыре сиськи. Итак… Правой… левой… правой …левой. Теперь еще две….
Ну вот вроде и все. Молока было много. Но оно показалось каким-то странным. Может более густым чем обычно. Видно в нем еще много чего осталось от бычьей спермы. Пришлось убрать в холодильник и оставить там до окончательного решения. Пить его вряд ли стоило. Но и выливать было обидно. Свое, первое.
А поздно вечером случилось непредвиденное. Она ведь на улицу так ни разу и не вышла. И за всем ворохом навалившихся проблем как-то совсем упустила из виду рогатого любовника, который наверняка встречал ее с поезда. Судя по всему в лесу он ее так и не дождался и теперь решительно трусил к ней домой, пугая по дороге случайных прохожих и особенно игравших у ворот детей. Но в этот раз он был перехвачен дико разозленным пастухом, которому явно надоело все вечера бегать по буеракам в поисках рогатого беглеца. После этого пастух всенародно поклялся посадить опасную тварь на цепь в отдельном стойле фермы. Пока не перебесится. Новость успокоила всех и особенно Тамару.
Вот в таких упражнениях и заботах и закончилась пятница. Устала так, что спать просто рухнула. Зато засыпала с чувством радости, что смогла ко всему приспособиться. Конечно, так как раньше больше не будет, но жить то надо. Работу наверно придется поменять. В редакцию в валенках ходить стремно. Но можно найти что-нибудь попроще. На крайний случай можно и молоком приторговывать. Вон его сколько. И жирность вроде нормальная…
В субботу Тамара проснулась позже обычного со смешанным чувством. Усталость прошла. Тело больше не болело и даже потихоньку наливалось какой-то звериной энергией. За завтраком не хотелось ни кофе, ни бутербродов, зато с удовольствием доела остававшиеся в холодильнике листья китайского салата (вместе с кочерыжкой), которые запила простой колодезной водой. После чего решила, что пора готовить праздничный обед .(Ведь вечером должен был приехать Виктор, ее Виктор, с которым она встречалась уже много лет.)
Не торопясь пошла на кухню и почистила полкастрюльки картошки, хотела поставить на плиту, но о чем-то задумалась и неожиданно для себя съела ее всю сырой. Картофельные очистки, несмотря на разыгравшийся аппетит, все же решила выкинуть. Но когда открыла помойное ведро, увидела скомканные влажные стринги и в нос опять ударил такой знакомый ЕГО запах. Женщина долго не могла прийти в себя и тупо терла сзади ладошкой свою киску, которая стала совершенно лысенькой и теперь открыто красовалась сзади между разошедшимися ягодицами. Чуть пониже роскошного влажного ануса. Под ХВОСТОМ. От этой безумной мысли сердце вновь стало сильно стучать. Дико захотелось пить.
Когда Тамара очнулась, оказалось что она стоит голая на четвереньках перед помойным ведром и, отгоняя хвостом надоедливых мух, не торопясь доедает картофельные очистки. Потрясенная женщина с трудом дошла до спальни, но на красиво убранную кровать залезать не решилась и уснула на коврике на полу. Когда проснулась, то до приезда Виктора оставалось уже не более получаса. Их пришлось потратить на подбор и одевание длинной до пола юбки и создание пышной прически, маскирующей уши и рога. Валенки решила не обувать. К кавалеру да в старых валенках. Не пойдет. Но на всякий случай натянула на копыта толстые шерстяные носки.
Когда она уже заканчивала красить раздувшиеся и потемневшие губы и подводить и без того огромные глаза, раздался звонок. Тамара еще раз осмотрела себя в зеркале и со вздохом начала закрывать плотными шторами окна. Потом зажгла на столе одинокую свечку и пошла открывать дверь. Виктор стоял с цветами и был несколько озадачен темнотой царившей в квартире. Но Тамара быстро прижалась к нему и ответив на традиционный поцелуй пояснила, что сегодня будет вечер сюрпризов. Виктор не возражал.
Пока он раздевался в прихожей, снимал обувь и рассказывал о том, как доехал, Тамара кивала головой, нюхала букет, а потом не спеша стала его жевать, рассеянно глядя перед собой в одну точку. После удивленного восклицания гостя, хозяйка быстро дожевала и проглотила остатки какого-то растения и пояснила, что загадала желание, но чтобы оно сбылось, пришлось съесть цветок. Виктор, смеясь, сказал, что у него тоже есть желания и что он для начала тоже не прочь съесть что-нибудь, но только не цветы.
И только тут Тамара вспомнила о неудачной попытке приготовить обед. Надо было что-то срочно придумать. И пооригинальнее. Она открыла холодильник, который за последние дни, находясь в расстроенных чувствах, сама только опустошала, но так ни разу не наполнила, и на глаза не попалось ничего реально готового к употреблению кроме крынки с ее собственным молоком.
Пришлось нести крынку в столовую и с низким поклоном ставить на стол рядом со свечкой. Дескать, отведай дорогой гость с дороги молочка домашнего, потом в баньку, а там и честным пирком и чем еще побалуемся. Виктор не растерялся, и, включившись в игру, взял крынку и, отерев несуществующие усы, стал пить прямо из нее. Но вдруг в его глазах мелькнуло недоумение. Он перестал пить, прислушиваясь к своим ощущениям и глядя в крынку, но потом глаза засветились каким-то внутренним светом, спина выпрямилась, грудь расширилась. И он, не переводя дыхания, залпом осушил всю сосуд. А в это время Тамара как завороженная смотрела на его брюки, где быстро надувалось что-то очень знакомое.
Поняв, что праздничный ужин фактически подошел к концу и гостя, пока он не начал осматриваться или задавать вопросы, надо срочно чем-то занять, Тамара расстегнула его ремень, дернула вниз молнию и стащила с Виктора брюки вместе с трусами. Хозяйство было конечно небольшое, но уже в полной боевой готовности. Неправильно истолковав намек, Виктор, поставил крынку и попытался завалить Тамару на постель. Но она вырвалась и, сказав, что еще рано, встала перед Виктором на колени. Заметив, что тот стесняется и не смотрит вниз, Тамара с наслаждением облизала его член своим длинным и слегка шершавым языком, из-за чего эрекция стала просто железной. Виктор еще раз попытался повернуть женщину к себе спиной и нагнуть в привычную позицию. Но та, чувствуя, что еще не в силах вот так просто явить свое новое хвостатое естество единственному дорогому для нее человеку, изо всех сил ухватила его за яички, полностью втянула напряженный член в рот и начала, громко причмокивая, сосать.
Это было неожиданно и очень приятно. Виктор прижал к себе женскую головку пытаясь войти в нее как можно глубже. Немного отвлекала боль в яичках, за которые его крепко держала Тамара, но эта боль была скорее приятной. Тамара его тоже не отпускала и сосала все сильнее. Неожиданно Виктор почувствовал, как его головка уткнулась в женское горло и даже стала в него проникать. Гордость за себя подхлестнула Виктора, он стал все активнее насиловать голову дорогой ему женщины. А та с удивлением и восторгом ощущала, как его член опускается все дальше в ее пищевод. Это ей сразу напомнило как это двумя днями раньше она посреди леса отсасывала у быка. От этой мысли Тома потекла. Возбуждение и так уже переполняло каждую ее клеточку и она вот-вот должна была кончить.
И вдруг все чуть не сорвалось. Стараясь крепче прижаться к любимой головке, Виктор неожиданно нащупал торчавшие рожки. Посмотрев вниз, он просто оцепенел. А потом попытался вынуть из горла женщины свой член. Но с первого раза из-за его длины это сделать не удалось. Только окончательно скинув с ног спущенные брюки и отступив на один шаг, оставив при этом в руках дамы бедные раздувшиеся яички и растянув неожиданно удлинившуюся мошонку, ему удалось высвободить почти полуметровый шланг.
Понимая, что все решится сейчас или никогда, Тамара резко повернулась к Виктору спиной. Нагнулась. Одним движением сдернула вниз юбку. Нащупала и приподняла напряженный мокрый и такой упругий член, приставила его к бывшей своей, а теперь уже точно мокрой коровьей дырке и, не давая гостю опомнится, сама на него насадилась.
Виктор вновь попытался освободиться и еще шагнул назад, но уперся в стену, так и не вытащив полностью члена из истекающей соками тамариной киски. Последовал очередной толчок коровьим крестцом назад и член снова с хлюпаньем полностью погрузился в коровье лоно.
От этого движения по телу Виктора побежала неожиданная сладостная дрожь. Все еще пытаясь бороться с невероятным искушением, Виктор попытался руками оттолкнуть прижавшийся к нему теплый зад, но неожиданно его руки ощутили коровий хвост.
Не веря своим глазам, Виктор потянул за него, от чего мокрый коровий зад еще плотнее прижался к нему, а его собственная головка внезапно стукнулась о раскрытую матку стоящей перед ним самки. И по телу мужчины снова побежали волны какого-то звериного удовольствия, от которого холодело на сердце и волосы вставали дыбом. Чувствуя, что все это нужно срочно прекратить пока не поздно, он тем не менее еще раз обеими рукам ухватился за бьющийся в экстазе хвост и со всей силой потянул коровий крестец на себя. Очередной контакт головки члена с раскрытой маткой просто затопил удовольствием гаснущее сознание Виктора. Он выронил хвост, упал грудью на спину дамы, ухватился за ее рога и стал с нарастающей силой насаживать ее на свой буквально озверевший орган.
Тамара уже купалась в волнах восторга от глубокого проникновения члена ее самца. Не такой толстый как у быка, конечно, но достает. Более того с каждым толчком он вроде как становился все толще. Разбухавшие витины яйца тяжело били по ногам Тамары, усиливая ее наслаждение. Неожиданно она почувствовала, что его руки соскользнули с ее рогов и повисли по бокам . С восторгом Тамара боковым зрением увидела как его пальцы срастаются в большие бычьи копыта. Вес, давивший на спину самки, постоянно рос, но ей это было только приятно. Вот и ее собственные руки не выдержали тяжести и превратились в украшенные раздвоенными копытами передние коровьи ноги.
А в тенях, отбрасываемых на стену колеблющимся пламенем свечи, она увидела силуэт огромного рогатого быка, покрывающего стоящую под ним корову. И вдруг по силуэтам на стене прошла тягучая дрожь. Бык откинулся верхней частью назад и еще глубже вошел в коровье лоно, наполнив ее матку своим восхитительным семенем. Потом тени застыли на мгновенье и тишину разорвало дружное двойное «МУ-У-У…», от которого на улице залаяли собаки.
А затем парнокопытные любовники грузно завалились на бок, теряя сознание.
Тамара проснулась, когда первые лучи солнца стали пробиваться сквозь шторы. Увиденная картина особой радости не принесла. Перед ней, тупо оглядывая себя, сидел Виктор. Все вроде было на месте: и ноги и руки. Но вот то, что украшало низ живота, явно не радовало своего хозяина, так как ранее явно принадлежало кому-то из класса крупных парнокопытных. На забрызганном полу межу ног лежала длинная бычья мошонка, а в ней огромные, не меньше страусиных, яйца. А снизу живота почти до самого пупка поднималась украшенная на конце пучком жестких волосков расширяющаяся складка кожи.
Насмотревшись на себя, Виктор с отвращением взглянул на партнершу. И как все это могло волновать и восхищать вчера. Чертовщина какая-то… Рога, копыта и хвост!? И это чудовищное вымя!? Спору нет, тяжелая, но такая упругая грудь Тамары его всегда возбуждала, но подобная молочная железа!? Не исключено, что именно отсюда и взялось вчерашнее «молочко от похотливой коровки», после которого все и началось… При воспоминании о вчерашнем Виктор поежился, а тяжелые бычьи семенники вздрогнули и сжались, впрыскивая в кровь сильнейший гормональный коктейль, быстро и неотвратимо подавлявший традиционные пристрастия обычного мужчины в самом расцвете сил.
Тамара также ощущала себя крайне неуютно и нервозно. Особенно беспокоило сильно разбухшее за ночь вымя и молоко, капающее на пол, где оно смешивалось с подтеками вчерашней спермы, в которой мок недоеденный кем-то букет. Пора было идти на доение. Тома с видимым трудом встала на широко расставленные ноги и, стуча копытам и покачивая хвостом, придерживаясь за стену, пошла на кухню.
Там она машинально, с трудом нагнувшись, подняла валявшийся на полу пакет и, рассеянно глядя в окно, с хрустом сжевала оставшуюся в нем немытую сырую картошку. Постояла еще немного. Ах да! Взяла с полки большую кастрюльку, поставила на пол и нагнулась так, чтобы ее раздувшееся, сочащееся парным молоком вымя оказалось прямо над кастрюлькой. А вот подоить себя оказалось делом крайне непростым. Вымя за ночь явно стало гораздо больше и теперь вмещало не менее ведра молока. Попытка доить себя сидя или стоя на коленях успеха не принесли. Роскошное вымя фактически ложилось на пол. Пришлось снова подняться, взяться одной рукой за подоконник, упереться для верности рогами в стену и попытаться, нагнувшись, дотянуться до доек. Но в результате удалось лишь опрокинуть кастрюльку.
Мужчина, уже собравшийся было под каким-нибудь предлогом сбежать из этого кошмара, теперь размышлял о проблемах связанных с предстоящим влезанием в брюки. Самым простым был конечно вариант попросить у Томы ее старый лифчик и попробовать разместить громадные семенники у себя на груди. Хотя на накачанную мускулатуру это конечно вряд ли потянуло… Но ничего другого в голову не приходило.
Заслышав шум на кухне, Виктор заглянул за дверь. Очередной кошмар: буренка на самообслуживании. Хотя почему бы и не помочь на прощанье. Тем более, что Виктору всегда было интересно, как это доить корову. Мужчина вернул кастрюлю на место, успокаивающе похлопал коровий зад, от чего по нему пробежала дрожь, сказал «Спокойно, Зорька!», присел сзади на корточки и потянул за соски. Молоко со звоном брызнуло в кастрюлю.
Но скоро Виктор заметил, что процесс доения в его исполнении начинает слишком нервировать его подругу, о чем свидетельствовало усиливающееся размахивание хвостом и тяжелое дыхание . Наконец Тома не выдержала и охрипшим от возбуждения голосом попросила не дергать за соски, а сжимать их начиная сверху и двигаясь вниз. В ответ Виктор посоветовал перестать колотить хвостом по кастрюле и если можно вообще убрать его куда-нибудь, чтобы не мешал и без того непростой процедуре ручного доения. Тома, шумно вздохнув, задрала хвост. И тут взору Виктора неожиданно во всей красе предстала влажная темная коровья вульва, которая ритмично сокращалась в такт дерганью за вымя. Мужчина с ужасом почувствовал неожиданно нахлынувшее сладостное возбуждение, от которого кровь застучала в висках. Он с трудом оторвал глаза от завораживающего зрелища и продолжил доить громко дышащую корову.
Когда последняя капля упала в кастрюлю, Виктор уже не мог думать не о чем кроме манящего влажного лона. Собрав остатки воли в кулак, он нашел в себе силы отодвинуть в сторону кастрюльку с молоком, после чего взглянул на себя. Предчувствия его почти не обманули. Великолепный бычий член уже давно покинул свое убежище, но пока еще не набрал необходимую силу и свисал бледной длинной толстой колбасой, почти доставая головкой до пола.
Ну разве что один разок на последок, чтобы снять напряжение. И мужчина, уже практически не борясь с собой, поднялся и обхватил дрожащими руками коровий круп. Однако первая попытка обмануть природу и пропихнуть в причмокивающее отверстие вяло висящий шланг оказалась просто провальной. Последующие также не принесли успеха. Замешательству и смущению Виктора не было предела, от чего предмет его былой гордости поник еще больше.
Уставшая ждать корова, наконец заподозрила неладное и медленно обернулась. Было ясно, что она уже полностью готова к процессу, в природе обычно заканчивающемуся осеменением. Огромные затуманенные глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, несмотря на попытки сфокусироваться на том, что происходило за ее спиной, все еще
